-Ээ? Бородач! Какой нафиг парень?! Че жить надоело? Нет у меня НИКОГО!
-Тогда откуда он у тебя?- заинтересовался Ичиго.
-Ну...я его...выйграла! Да, я его выйграла!- растеренно засуетилась Карин.
-Как выцграла?- непоняла Юзу.
-Ну на футболе..вчера...долгая история...
-Ааа..понятно...- сказала Юзу.
И про себя добавила:
"Хм...а по моему у тебя есть парень, сестричка! Я все разузнаю и папа мне поможет! Мега хитроумный план Юзу никогда не подводил!"
...тишина...
"Фух...слава тебе господи! Пронесло..."
-Странно, Фуюширо вчера не пришла на тренеровку....- оповестила всех Карин.
-Как?- вопросительно посмотрела Юзу на сестру- Фуюши-тян ведб никогда не пропускает тренировки. Странно...
-Ах, да...забыл сказать! Карин, звонила ее мама,- перебил Ичиго- Фуюширо вчера не было дома и по сей час ее нет дома, и...
-Не была дома?!- всеочила Карин.
-А вдруг с Фуюши-чан что-то случилось?...- спросила Юзу.
-Да это и идиоту понятно! Что-то случилось! Ведь Фуюширо так никогда не поступает!...- в замешательстве рассуждала Карин.
-Ксо! Кто-нибудь даст мне договорить?!- заорал Ичиго.
Наверное утреннюю дискуссию в семье Куросаки слышал весь район.
-....
-Спасибо. Я могу продолжить?- рыжий парень посмотрел на всех присутствующих.
Все утвердительно кивнули.
-Так вот, вчера мне звонил Урохара-сан. Он сказал, что Цукинококу у него в магазине без сознания. На нее вчера вечером напал менос...
-Менос?! Напал?! Без сознания?!- Карин очень волновалась за свою лучшую подругу. Они дружили уже не меньше 4х лет. И за это время никогда ничего подобного не случалось. Иногда они вместе с Дон Коноджи, Джинтой, Урюрю, Тацуке, Кейго и т. д.уничтожали и пустых, и аранкаров(нумеросов), но чтобы вот так неожиданно адьюкас напал на кого-то одного...
-Карин!
-Что?!
-Ты дашь мне в конце коцов договорить?!
-Но как она спаслась?
-А я как раз об этом и хотел рассказать!
-...извени...
-Хм..ладно...я продолжу?
-Угу..
-На Фуюширо напал адьюкас, но ее спас капитан 9 отряда, Кеншо Хакуро. Он доставил ее в магазин Урохары. Вот..
-...а что там делал капитан 9 отряда? Ведь Урахара сказал что они прибудут через неделю...
-Я сам понятия не имею..и вообще Рукия, тебе не сообщали ничего?
-Сейчас я сама пока точно не знаю. Но сегодня я пойду в Соул Сосайте и все разузнаю у Укитаке-тайчо.
"Хм...мне казалось вчера, что я чувствовала знакомое леденящее реяцу...надеюсь мне только показалось...кстати! Теперь я уж точно загляну к Урахаре.."-пролетела мысль в голове у Карин.
-Говорят, что сотайчо объявил внеплановое собрание капитанов, наверняка Ямамото-сотайчо там что-нибудь расскажет.- закончила Рукия.
Дальше все в тишине доели свой завтрак.
-Ладно, нам пора в школу. Юзу, пошли.
Еще не хватало опоздать 16-ти летней девушке в школу!- прихватив с собой портфель и с лету надевая туфли, выскочила из дома брюнетка.
-Хай, Карин-чан!- вслед за Карин выбежала Юзу.
-Ладно, мне тоже пора в университет.- вставая изо стола, произнес Ичиго.
-А я пойду в Общество Душ.- сообщила Рукия.
-Угу, как вернешся, позвонишь.- выходя из дома сказал парень.
Девушка тоже долго не задержалась. И поторопилась удалиться из дома. Ишшин остался один.
-Все...все! Меня бросили!- расплакался он- и даже Кон, этот плюшевый извращенец(на себя бы посмотрел)! Вторые сутки где-то пропадает. Какой же я одинокий!- чуть не ревел Ишшин.- один..совсем один...- вдруг Куросаки старший переменился в лице- ....один....
...Масаки.....я скучаю... по тебе.....

Воть пока:)

Я только ЗА !

Ща ещё один виложу

Гл. 1
- Ничего не хочешь спросить?- суровый укор в твоих глазах, я поправляю сбившуюся прядь волос, отводя взгляд.

- У тебя? Нет, не хочу, - я отрицательно покачал головой, - Мне это не интересно,- ты отводишь взгляд, но немой укор во всем твоем виде – непривычно видеть тебя столь серьезной.

Молчание каменным воздухом повисло в комнате, и лишь монотонный звук - раз, два, три – отбиваешь ритм футбольным мячом по темному паркету.

- Перестань,- нервы на пределе, и ты лишь вздыхаешь, зло пиная мяч, как итог – разбитый сервиз на полу, белыми осколками на черном, - Не ходи одна, сколько можно повторять, Куросаки!? – снова за тобой, ни на шаг от тебя, ни на секунду дольше – без тебя.

Стоишь посреди комнаты, сильно сжав кулаки - ты рассержена.
Подойти ближе, сказать: - «Извини», положив руку на твое плечо, и это лишь в мыслях, в действительности лишь бросаю такое беспечное:

- Надоела…

Хлопнувшая дверь за моей спиной, рассыпавшиеся волосы по плечам, и снова плакать без тебя, не показывая слез, я говорю неслышно:

- Дурак…

Сидеть под дверью, и не слышать, как ты дышишь, как стучит твое сердце, наверняка, не в такт моему.
Прошла пара месяцев.
Если быть точным, то два месяца тринадцать дней и, где –то восемь часов.
Секундная стрелка все бежит, а время остановилось на пороге, между тобой и мной, замерзшие слова, я снова обещаю не срываться на тебе.

- Может хватит? – легкий стук в дверь, ты откроешь только после четвертого удара,- Ты же знаешь, я не могу оставить тебя одну. Эй, ты вообще меня слушаешь?! – ну вот, прошло всего не больше тридцати секунд, а я уже нарушил свое же обещание, - Выходи уже, Карин…

Я открываю дверь, медленно, так что петли протяжно завыли жутким голосом по всей квартире.
Кажется, это шестой раз, когда мы так сильно поругались – новый рекорд, шесть раз за тринадцать часов, исключая время сна.
То есть один раз за два с лишним часа.
Что за точность, наверное, мне следует поменьше думать.

- Все нормально, я просто хотела побыть одна, - вижу, что тебе все равно, что я там хотела или нет, - Ну и ладно, - вслух, и ты поворачиваешься ко мне, задавая свой вопрос.

- Ты что –то сказала? Я не расслышал, - останавливаюсь, выжидая, что ты ответишь мне, и ответишь ли мне вообще. Иногда, ты просто забываешь отвечать на мои вопросы.

- Ты помнишь, когда это все началось?- сквозь тонкую пленку, твои глаза, уставшие от игры в кошки – мышки.

- Не мне это забывать,- ведь я был рядом, когда все началось, и становясь то кошкой, то мышкой, мне надоело играть все эти роли.

Скрываться, бежать, прятаться, не вдыхая слов.
Пропавшие брат и отец, и лишь добровольно вызвавшиеся капитаны и лейтенанты, наша охрана с разлученной сестрой.
Устав проклинать, я стала думать, о том, как было бы, если бы не это все, если бы не поднятая вверх дном Каракура, проснувшийся город стал не таким, как прежде.

Очнувшись, меня разрывало пополам, сила духовной силы прибивала к полу, и не дойти до лежащей без сознания Юзу.
Расплывчатый силуэт, белая одежда: - «Врачи?» - первая мысль, как оказалось ошибочная, как и все то, что произошло с нами.

Не упуская из виду сестру, я вижу, как люди в черном кимоно поднимают ее, поверяя, жива ли она.
Мелькнувшая улыбка у девушки, держащей Юзу за руку:

- Жива, - губами, но не голосом, чьи –то руки, легко поднявшие меня, и голос, что постоянно повторял мне:

- Держись, еще немного, подожди еще… - твой голос, постоянно рядом, и я больше не боюсь, мне больше не страшно.

Несколько дней в одной палате, но Юзу все не приходила в сознание.
Дотянутся до нее, нет никакой возможности, за маской ничего не слышно, а трубка в горле мешала говорить, тысячи проводов по всему телу – все еще жива.
Состояние неосознанного, неведения, что же произошло.
Все на местах, все сгорело, но мы остались, подслушанный разговор, но стало лишь трудней осознавать, мыслить правильно.

Одно утро, и пустая кровать по правую сторону от меня.
Сотни вариантов произошедшего, но мысли сходились в одной точке, ее больше нет?!
Хотелось бояться, но не получалось, только желание встать, прикоснутся к кровати, что еще ночью согревала тебя сестра.
Вырывать провода не получалось, только исколотое напрочь тело, упавшая капельница, и трубка, что встала, чуть ли не поперек горла, нет кислорода, мои ослабленные попытки без такого нужного воздуха, и лишь один вопрос – где Юзу?!

Гл.2

Всегда серое небо, и мне кажется, что пелена никогда не разорвется, и я так и останусь под этим, вечно плачущим о тебе, небом.

Момент, когда адреналин перекрыл мой разум, секундная эйфория, и мой меч, что прошел сквозь твое тело, вошел и в мое сердце, услышав такое родное:

- Широ – тян,- ты даже не смотришь мне в глаза, но я вижу, как непонимание сквозит в них, соскальзывая с лезвия, камнем падаешь вниз, к руинам фальшивого города, к ногам этого ублюдка.

Я был ослеплен, ярость кипела во мне, разжигала новую войну с самим собой, в то время как силы уже покинули тело.
Падая за тобой, я не цеплялся за тонкий воздух, лишь крепче закрыть глаза, и секундное ожидание соприкосновения с холодными камнями и разбитым льдом.
В тот день, я потерял свои крылья, утаскиваемый собственной виной и бесполезной ненавистью, к себе, к своим слабостям, к своим привязанностям.

Смотрю на тебя, и ресницы вздрагивают - кажется, что во сне ты падаешь с огромной высоты, не сопротивляясь, лишь приготовившись к мучительной боли.
Дотрагиваюсь до твоей руки, почему –то такой холодной, словно сделанной изо льда.

- Эй, проснись,- внимательно всматриваюсь, но ты еще крепче проваливаешься в сон, наклоняюсь ближе, резкий контраст между нами, черное и белое, и тихо...,- Тоуширо…

За окном почти ночь, россыпь дождя по стеклу, и я медленно открываю глаза, встречаясь взглядом с тобой, так близко, лицом к лицу, и твои волосы почти касаются моих губ.

- Близко,- хриплый голос ото сна, и ты резко отстраняешься, недовольно поджимая губы.
Забавно, ты рассержена сама на себя, и сейчас твоя злость обязательно сорвется на что – нибудь.

Нарочито громкие шаги, и рассердившись, я стараюсь не смотреть на свое отражение, в котором пунцовый румянец по щекам, и мне кажется, что это было лишним.
Взгляд быстро скользит от одного угла комнаты до другого, вдоль и поперек, натыкаясь на книжную полку, которую именно сейчас необходимо разрушить и собрать заново.

Стук падающих предметов, тихий шелест бумаги, мне не трудно догадаться, что ты сбросила всю полку с книгами твоего отца.
Общая биология, анатомия, заболевания и переломы, оказания первой помощи, фармакология, регионарная анестезия, критические состояния в неонатологии, интенсивная терапия массивной кровопотери, трахеостомия, анестезия и интенсивная терапия в хирургии аорты и ее ветвей.
Сейчас это все летит через всю комнату, чтобы ты, уставшая попросила собрать все это – снова.

В этой квартире время остановилось или замедлило свой ход настолько, что мы не ощущаем течения времени, и нам остается лишь создавать свой поток действий, чтобы не потеряться в пространстве наших мыслей и снов.

Гл. 3

- Закрой глаза и досчитай до десяти,- легкое прикосновение твоих рук, и в комнате потеплело.
Теперь здесь + 18.

Неслышные шаги по мягкому ковру, и эта нелепая затея.

- Не вздумай уйти куда – то, Куросаки,- отвернувшись, вполоборота к свету из окна, новое утро, и мы уже так устали.

Скрип двери, и в мыслях первое – ушла одна.
Движение вперед, широко раскрытые от удивления глаза, и прямо передо мной ты, улыбаясь, держишь подарок.
Мне.
Мой день рождения.
Декабрь, 20 число – сегодня воскресение.

- С днем …- обрываешь меня на полуслове, ненавижу…

Тонка нить между нами, и словно током по моей коже, твое такое холодное:

- Не стоило,- бросаешь его на кресло, тихий шелест подарочной бумаги, и мне кажется, что лучше бы сегодня был обычный день.

- И правда, не стоило,- тебя всего передернуло, может, не стоило так грубо в его же день рождение,- На кухне торт, сколько тебе свечей?! Сто? Двести? Двести девяносто девять? Извини, но торт, из - за твоего возраста будет похож на дикобраза.

Хмуришься, так и знала, не понимаешь самых заурядных шуток.
Отражение в твоих глазах, мой вырезанный силуэт в бирюзовом цвете, и я даже не знаю, что добавить.

- Прости.
- Извини.
- Прошу прощения, капитан Хитсугая…

Вздыхаю, ты не на шутку рассержена, быть может, если съесть весь торт и свечи, ты, наконец, успокоишься.
Аккуратные движения, и чуть дрожащие пальцы неуверенно распаковывают подарок.

- Сорви упаковку, это на счастье,- выжидающий взгляд твоих черных глаз, и я осознаю, что задерживаю свой взгляд на тебе чуть дольше, чем прежде.

Шелест яркой подарочной бумаги, холод фарфора в моих руках, и пестрый рисунок на белом – кажется, я все -таки жив.

Гл. 4

Противостояние, как нелепая борьба, с каждым разом ослабевающий враг, и твое потерянное сознание, что руководит уже более неподвижным телом.
Осознав, ты цепляешься за каждую секунду, и память, как черно-белое кино медленно выбирает, что же ты увидишь перед тем, как устало закрыв глаза, попрощаешься с небом.
Добровольно сойти с небес на землю, как и тогда, ради кого –то упасть, чтобы заставить себя подняться.
Это был не приказ, нет, скорее вопрос, кто же рискнет своей жизнью ради защиты, кто еще не залечил свои раны, рубцами по сердцу, невидимыми шрамами по телу.

Два капитана потерявшие все.
Четыре лейтенанта, что не оправдали своих же надежд, не рассчитали собственных сил, и не смогли пойти до конца.
Разбитый Готей, пропавшие в Мире Пустых.

Как объяснить, что за ее жизнь мы отдадим свою вторую смерть в их руки.
Как мы стараемся не допустить оплошности, не совершить ошибки, погубив и тебя, и твою сестру, что были втянуты в эту войну между желанием погубить и спасти.

- Ты спишь?- твой голос в темноте, и я полностью растворился в этом полумраке.

Тихий скрип кровати - тебе редко удается сразу уснуть, внизу, лежа на футоне, я вижу лишь твое отражение, черное на белой стене, и свет, чуть приглушенного шторами фонаря, все равно не дает уснуть.

- Ты спишь?- настойчиво, оказывается, что ты, так же как и я, боишься остаться одна, наедине с постоянно возникающими вопросами.

Глубже зарываюсь в подушку, мне кажется, что ты не хочешь отвечать мне.
Ночь, все темнее и темнее, и даже твое присутствие почти рядом не успокаивает.

- Нет, не сплю,- чуть привстав, твой взгляд, и мне хочется, чтобы все звуки исчезли, и ты снова смогла уснуть, как и раньше, без тревожных снов, - Если что, разбуди меня.

Фиолетовые тени за окном, тяжелый ветер, и рассеянный желтый свет мигающих фонарей, все не настолько серьезно.

- Можно тебя попросить?- неожиданно тихо, только стук сухих ветвей о мутное стекло, - Возьми меня за руку, мне… страшно…

Протянутая рука, я надеюсь, что ты не откажешь мне в просьбе.

- Что за глупости, Куросаки, - даже в темноте комнаты, я не одна.

- Забудь…

Скорее отвернутся, не смотреть в холодную ночь, дрожь по телу, я жду рассвета.
Скорей…

Не успеваешь отдернуть, как я уже сжимаю твою ладонь в своей, этого достаточно, чтобы почувствовать себя спокойно.

Такое тихое - твое:
- Спасибо, Тоуширо…

Слегка пожимаю в ответ, ты так и уснешь, словно протягивая мне свою руку, вытаскивая меня из пропасти, а я, думая об этом, не выпущу твоей руки, как и обещал.

Гл. 5

Фарфоровая кожа - неясные очертания твоей тени на плоской стене.
Слишком легко сойти с ума в этом водовороте мыслей, звуков и страха, сжимающихся в этом замкнутом пространстве наших дней.
Твои догадки – мое молчание, и пусть все балансирует на этой грани, тонким лезвием пополам, наши судьбы, скованные одной нитью, что держит наше понимание и надежды на будущее.

Сегодня, все утро, что началось с твоего молчания, неуютный холод по коже, и лишь ты – мысли в глазах, что темнеют с каждой секундой, словно ночь наступает так рано, для меня.
Поправляешь сбившуюся прядь черных волос, и кончики побледневших пальцев дрожат.

- Я тебя ненавижу, - скрежет металла по телу, заржавевшее сердце глухо застучало, прогоняя кровь в обратном направлении, словно оно стремится к тебе.

- Есть за что? – горький ком в горле, не поднимая глаз – злость, моя с твоей, и я верю тебе.

Верю настолько, что зимний холод за окном - моя тюрьма, в которой ты заковала бездушное тело, без движений и слов, оставив мне лишь разум.

- Нет, не за что, прости,- обмякшее тело, сжимаясь в себя, и сквозь закрытые глаза - слезы, поравнявшись с мыслями, по дрожащим пальцам, в этом году зима слишком холодна.
Смазывая соленой водой лица на фотографии, я не прощаю себя, за то, что сейчас почти одна.

Почти одна, где рядом только ты – чувствую, что последний оплот в тебе, и если и ты уйдешь, бездна окажется настолько глубокой, что свет от меня -больше ничто в этом мире.

- Не уйдешь?- дотрагиваюсь до твоей руки, но мокрые от слез, пальцы скользят по твоей коже.

На шаг ближе, и я не имею прав сейчас уйти.
Движение навстречу, чуть приобняв тебя за хрупкие плечи, тихо, но ты слышишь:

- Не уйду, я рядом.

Последний прогноз погоды на сегодня.
Метель - для нас.
Похолодание – я не дам зиме забрать тебя.
Только не сейчас.
Все для тебя – и никогда, для меня.

Гл. 6

Тонкий аромат чая, круглый след на поверхности стола, и огни вечернего города зажигаются - каждый по – своему.
Резкий белый свет напротив, где темные силуэты переплывают из одного окна в другое.
Мягкий желтый свет, почти рядом, застывшая тень в оконном проеме, ночь настолько темна, что становится почти больно.

Свернувшись в большом кресле, заснула, медленно вдыхая вечер.
Облокотившись о подлокотник, откидываю голову, краем глаза наблюдая за тобой.
Глухой стук, и твоя книга, раскрытая на сто второй странице, упала, быстро перелистывая белые листы то ли вперед, то ли назад.
Еще пара секунд, и ты нежно потираешь чуть припухшие ото сна веки, вздыхая, словно устала на тысячи лет вперед.
За меня.

Поднимаюсь, тихо, шагами по мягкому снегу, к тебе.
Слегка отросшие волосы мешают, когда, наклоняясь ближе, поправляю темно-синий плед, сползший с твоих плеч.
Сердце почти перестает стучать, услышав твое тепло, увидев подрагивающие смоляные ресницы, отбрасывающие сизые тени на тонкой коже, прочерченной тонкими голубыми линиями.

Неслышно.
Не осознавая.
Не думая.
Лишь ты, и я, касающийся холодными губами согретый тобой воздух, в миллиметре от твоих губ .

И мне понравился фанфик !

Гл. 7

Проходящие дни чередой незначащих событий въедаются в память, оставляя свои отметины, пульсирующая кровь в венах, и сердцу не прикажешь перестать биться, только потому, что ты – бок о бок с надеждой, ради которой я живу, значит, и живу ради тебя, не переставая дышать.

- Ты скоро?- неуверенно стучу в дверь ванной, и звук воды затихает. Прислушиваясь, слышу, как ты недовольно бормочешь что –то, сквозь тонкую дверь.

Наверное, скорее всего:
«Отстань, Куросаки…»

…или

«Да, да, сейчас…», и добавишь:
«Отстань, Куросаки…»

Неизменный, ты похож на дождь, идущий высоко в небе, замерзаешь, долетая до земли, становясь белым снегом, заледеневшими кристаллами льда.
Похож на солнце, зашедшее за горизонт, невидимыми лучами согревая это место от ночи, застигнувшей врасплох - меня.

Открыв дверь, недовольно хмуришься, и капли воды стекают по лицу, с белых волос, отливающих серебром в ярком свете ламп.

- Чего?- ерошишь полотенцем волосы, почему –то оглядываясь по сторонам.

- Долго, – ловлю твой взгляд, стараясь придать своему выражению лица более серьезный вид.

Причина не важна, лишь следствие – ты, и как итог - мы рядом, не замечая друг друга.
Ты – для меня, собирая вместе все дни, я могу рассказать о нас лишь кусочки разбитых историй, не смея складывать их в одну.

Гл. 8

Сомнение.
Вкладывая в это слово слишком большой смысл, мы забываем о первопричине.

- Скажи, они смогут защитить Юзу?- нелепо и бестактно начинать ужин с такого вопроса, но уверенность пропадает, с каждым днем тает у меня на глазах.

Крепче сжимаешь палочки для еды, и гречневая лапша разделяется на «до и после».

- Да, смогут.

Коротко, как и верхняя часть ни в чем неповинной разрезанной напополам лапши.
Отвернувшись, выжидаешь - глупые вопросы начинаются после семи вечера.

- А ты? - с интересом наблюдать за реакцией,- Сможешь защитить меня?- ладонь стала горячей, сжимая кружку с чаем.

Белый, зеленоватый, красный, и снова белый – палитра твоей ярости.
Резко встаешь из-за стола, и небрежным движением кидаешь палочки в стену, так, что они с тихим свистом вошли почти до середины.

- Смогу, Куросаки. Я поел. Ухожу. Раздражаешь, - белый, красный, зеленоватый, и снова белый - палитра твоей ярости – наоборот.

Скрип отодвигаемого стула, и, не вставая с него, вытягиваешь ногу, полностью отворачиваясь от меня и преграждая выход к спасению.

- Ешь,- придвинутое ближе ко мне блюдо с едой,- Ешь, Тоуширо,- ощущение опасности так реально, что даже гигаю передается дрожь от волнения, - Не будешь есть, не вырастишь.

Упав на стул, смотрю на тебя, и желтые блики света на черных волосах скользят вместе с моим взглядом.

- Вытаскивай,- хмуришься, и ни капли шутливости в глазах, - Вытаскивай палочки из стены, они последние выжившие после тебя.

Смех, мой смех в стенах этого дома - откинувшись на спинку стула, смотрю на капли зеленого чая пролитого на столе, а в них свет от лампы, нависшей солнцем над этим вечером, и лишь наше безумство, разрешенное в умеренных порциях.

Гл. 9

Держишь за руку, ведя за собой.
Вслед за тобой, прочерчиваешь шагами линию из снежных линий, а я смотрю, как полуденное солнце сквозь морозный ветер вырисовывает тебя.

- Холодно,- сквозь перчатку чувствую твое тепло.

Посмотри.
Повернись.

- Молчишь,- нарочито отпускаю твою руку, - Молчи.

Думая о происходящем тут в Мире Живых, я предугадываю последствия моего нахождения здесь, и намеренно отстраняясь от нее, жду, пока очередные действия подтолкнут к событиям, которые неизбежно настанут.

- Не отпускай,- и в этом вся горечь его мыслей, его слов, растянутых снежным вальсом начинающейся метели.

И крепче, не теряя среди прохожих, он держит ее за руку, не отпуская, не позволяя забрать.

Именно она – связующее звено между чувством и разумом, та грань, которую он боится разрушить, переступить порог, разбить уже разбитые зеркала, в которые, смотрясь, все еще видит жизнь, ту самую жизнь после смерти и наоборот.

- Скоро весна,- неоправданно резко, и она с удивлением слышит нотки той железной уверенности в его голосе, что лишь изредка проскальзывали солнечной нитью их вечернего сумрака.

- Всего лишь начало января,- смеется, но он не шутит, не хочет шутить и не дает права засомневаться в нем.

Дыхание, тяжелое и частое, словно после бега на длинные дистанции, и это так, вся его жизнь – путь, полный попыток избежать чего –то.

- Я обещаю, зима пройдет,- казалось бы, грубо, но всего лишь несдержанно – обнимает,- Только не отпускай,- злиться на самого себя, - Я не отпущу.

Снег падает на плечи, соскальзывая на расчищенный тротуар, ветер молчит и слушает, как она верит ему, глубже зарываясь в его объятия.

Гл. 10

Обняв голову руками, он сидит на краю стула, и в комнате словно натянули провода.

- Эй, Тоуширо… - она делает паузу, нарочито расставляя чувства в интонации, - … с тобой все в порядке?

Последние слова, словно насмешка, последние недели, она только их и слушала, не слыша смысла, а теперь…

- Уйди Куросаки,- тонкие вены от напряжения набухли над белой кожей, и еще миг – они лопнут и перельются в его непрерывное бормотание.

Миг. Тишина. Она в дверном проеме, и ни шага назад, ни вперед, между -всегда так.

- Да ладно тебе, все ведь в порядке?!- натягивая улыбку, так и хочется убежать, но не уйти.

Протяжный скрип, он медленно сползет вниз, к холодному полу, к тонкой грани – ему надоело это «между».
Между сном и кошмарами всю ночь.
Между головными болями и тихими вечерами. С ней.
Между неоконченной войной и сгустелым молчанием.

Глубокий вдох – выдох, он сквозь тонкие пальцы видит – она ближе.

- Не думай, что меня нужно жалеть, Куросаки,- и тело принимает тепло ее рук, мягким кольцом спокойствия вокруг него.

- И не думаю, только не распускай соплей, Тоуширо, ладно?!- зарывшись лицом в белоснежные волосы, ей ничего не нужно.

Одиночества нет, в этих полупустых комнатах оно растворилось в ее фразах, в его неловком молчании.
Они все еще рядом, пока еще не вместе.

Воть пока потом ещё выкладу

Да ты молодец !

Спасибо

Ты у мну на етом сайте первий друг^^

Я как и ты не давно зарегистрировалась ! И первый мой друг на этом сайте это ты !

Девочки, я все понимаю, но давайте без флуда. Для этого есть лс и флейм

Хорошо

у меня вопрос к Inazuma-chan:
как ты так быстро пишешь?! я свои 10 глав в резерв дописать уже два месяца не могу, а ты... прямо как из пулимёта главы выдаешь
сам фанфик неплохой.. мне нравится, не абсолютно всё, но большинство :)

жду проды

Если б я сама знала...) Пишу, когда вдохновение посещает, и все... А прода наверно завтра будет...)

Ооооо супер я тоже жду